"Официальная наша задача в Грозном в январе - марте 1995 года звучала так: развоз продуктов и эвакуация больных и раненых из числа мирных жителей, - рассказывает начальник ПСП отряда Центроспас Юрий Маслов. - Но когда мы приехали туда, оказалось, что не менее нужная задача: отправка телеграмм. Мы прибыли в город зимой, война закончилась буквально неделю назад, и людям было крайне важно подать о себе весточку родным. И вот к нашей машине, где сидели связисты, ежедневно стекался поток жителей, которые на каких-то бумажках, листочках, обрывках газет передавали сообщения. И здесь наши радисты сыграли неоценимую роль, потому что у них были контакты с радиолюбителями по всей России. И всё это делалось на добровольных началах. Потом, конечно, через месяц, два, когда в Грозном стала налаживаться инфраструктура, заработала почта и другие виды связи. Но в самом начале, я уверен, связисты отряда Центроспас сделали потрясающе важную работу.
Вспоминается курьезный момент. В очереди к машине - а они у нас все белого цвета - стояла одна бабушка. И вот она спрашивает нас : ребятки, в вас-то не стреляют? А тут же рядом стоял чеченец лет 35-ти, с бородой, и вообще грозного вида. Так он ей так спокойно и говорит: нет, мы в белые машины не стреляем! Вот так!
Вообще говоря, лучшей защитой для нас была форма спасателей. Тогда мы одевались в комбинезоны "звезда", зеленые, боевики ее знали и по нам, действительно, не стреляли. Хотя, конечно, никаких гарантий безопасности не существовало. Снайперы в городе работали, но нам давали возможность выполнять свою миссию.
Как выглядела общая схема работы? Как только мы приехали в Грозный, разделились на экипажи: в каждом трое спасателей и врач. Каждому экипажу выделили определенный сектор. Понятно что первым делом для работы нам нужны были карты. Но поскольку хороших карт города нам не выдали, пришлось использовать туристические. Вторая задача - сбор информации. Как это выглядит в зоне боевых действий? Отвечу: спрашивать каждого встреченного жителя о том, знает ли он, где есть раненые или больные. Когда линия фронта отодвинулась, в городе понемногу началась какая-то жизнь, люди стали выходить за едой, за водой, проведывать соседей. Конечно, по улицам и проспектам еще никто не ходил: все они простреливались. Но если заходить в переулки, во дворы, то там можно было наткнуться на женщин, которые общаются, что-то варят на костре. И, кстати, таким вот "сарафанным радио" информация распространяется очень быстро. Уже через 4-5 дней мы более-менее четко представляли себе картину, где и кого можно искать, да и люди о нас узнали. Вскоре наладилась некая система: мы подъезжали на определенную точку и туда скапливался народ. Нам давали целую массу сведений: вон там бабушка старенькая одна еле выживает, вон там люди голодные, уже совсем обессилели, вон там в подвале одинокие старики сидят и т. д.
Дальше нам уже проще было сориентироваться и приступить к эвакуации и оказанию различной помощи. Куда-то доставляем еду, откуда-то вывозим больных. Что собой представляли эвакуируемые? Скажу, что детей очень мало было. Их, в основном, вывезли в начале боёв. Так что в городе остались, в большинстве своем, пожилые люди и те, кто был ранен. Стариков было более 80%! И понятно, что мужчин призывного возраста оказались буквально единицы".
Как рассказал опытный спасатель, эвакуация в городе, который ещё простреливается, сопряжена с большой опасностью. И здесь надо обязательно соблюдать несколько правил. Во-первых, избегать длинных улиц. Во-вторых, внимательно смотреть под ноги при обходе домов. Мины и неразорвавшиеся боеприпасы - вот главная угроза в городе, откуда только-только ушла война. Учитывая это, спасателям приходилось соблюдать дистанцию при обходе, держаться на 6-7 метров друг от друга. Как человек военный (Маслов служил офицером ВДВ; прим.авт.), Юрий проводил с ребятами необходимый инструктаж, рассказывал, как обнаружить растяжку, подчеркивал, что нельзя трогать непонятные предметы. Потому что после войны, как правило, неразорвавшиеся снаряды и мины уносят больше жизней мирных жителей, чем обстрелы.
"Одним из главных звеньев в цепи нашей работы был пункт эвакуации, откуда отправлялась колонна, - продолжает рассказ Юрий Маслов. - Он был на территории консервного завода, где находился и наш базовый лагерь. Там стояли машины, существовали уже более-менее полные списки пострадавших и т.д. Конечно, раненых вывозили в первую очередь. Но колонна могла взять ограниченное число людей, поэтому остальные жители записывались в некую очередь.
И вот вспоминается такой случай. Возвращаемся мы в один из дней с объезда, и стоят во дворе парень с девушкой, совсем молоденькие, а рядом с ними - овчарка. Через день смотрю - опять они стоят. Странно, обычно за пару дней все уезжают, кто хочет. Я не выдержал, подошел, и спрашиваю: почему они опять здесь. Ребята отвечают, что их в машину с собакой не сажают, а без нее они не уедут. Это - член семьи и бросить ее невозможно. Ну, я их разместил в грузовике, собака - умница сразу под лавку легла и затихла. А когда кто-то начал возмущаться, я ответил, что мы спасаем всех, кого можем. Так и уехали ребята со своей любимой животиной".
На вопрос о том, как в таких условиях, которые были в послевоенном Грозном, можно считать задачу спасателей выполненной, Маслов однозначно ответил: никакого регламента тут нет. Всё определяет оперативный штаб и руководство министерства.
"Пожалуй, окончание работы МЧС можно связать с появлением зоне бедствия какой-то минимальной инфраструктуры, организация постоянного пункта медицинской помощи от Министерства здравоохранения, создание местных органов управления. Они должны начать работу по воссозданию больниц, бесплатных столовых и т.д. Вот тогда мы можем считать, что передали наши полномочия - т.е. помощь пострадавшим и больным - в конкретные руки".
Материал взят с портала МЧС Медиа - сайт ФГБУ Объединенная редакция МЧС России
